«Замри время, чтобы просто жить...»

После игры «DOA»

Игроки: Изабель Остин и Ника Федотова.

За окном был дождь. Для меня всегда дождь был что-то вроде слез. Слез неба. Слезы ангела, который просто не может больше смотреть на мир, и видеть, как люди утопают в грязи, стараясь показать себя в лучшем свете... Хм, смешно. Почему-то люди делают это, чтобы показать себя лучше, хотя всё получается наоборот. Врут, срывают замки, обманывают, предают, и просто замолкают. Кажется, ты знаешь человека, общаешься с ним, а потом что-то случается и этот человек пропадает. Просто так. Из виду. Из твоего сердца... Из твоей памяти. Ты его видишь перед собой, иногда вы сталкиваетесь, но той нити, которая была год, два или десять лет назад - уже нет. Она оборвалась так неожиданно, что ты просто этого не ожидал. Боишься делать шаг - вдруг снова боль ударить плетью по твоей спине... А ведь те раны, которые были - они ещё не зажили. Даже рубцов нет.
Выпиваешь очередной стакан виски, и смотришь на это стеклянное поблескивание и шоколадную жидкость с омерзительным запахом. Врут те, кто твердит, что алкоголь залечивает душу. Ведь алкоголь горький, и от каждого глотка тебе не приятно, а наоборот больно. Перед глазами возникают самые неприятные моменты, какие только могут быть в твоей жизни. Смотришь на эту жидкость и глядишь будто в хрустальный шар как какая-нибудь дешевая гадалка на ярмарке и видишь всё: детство, улыбку матери, когда ты поднесешь ей свой нелепый рисунок с красным солнцем в углу листа. Слова отца, который зовёт тебя к обеду, а ты к нему подбегаешь и обнимаешь крепко-крепко, будто боясь, что когда вырастишь, уже не вспомнишь всего этого. А однако ты помнишь каждый момент - и тебе от этого не легче.
Жизнь такая... Она может преподнести и приятное, и плохое, и подарки, и кучку грязи в своих детских, белоснежных ладонях. Я думаю, что жизнь носит детское личико. Это ребенок... Ведь ребенок не понимает, что является плохое, а что хорошее. Он просто делает... И уже потом понимает, что вот этого делать не стоит, а вот это стоит повторить когда-нибудь ещё раз.
Поворачиваешься и видишь других подобных тебе - не людей. Ведь ты больше не человек. Чтобы получить статус «человека» нужно совершать поступки, которые заслуживают и требуют этого: честность, преданность, справедливость. А что ты делаешь? Убиваешь ради того, чтобы выжить. И к черту естественный отбор! Предаешь, чтобы выпутаться из паутины сплетен и обмана. Встаешь на сторону тех, кого бы ты убила в тёмном переулке. Не видишь, что это не для тебя... Почему не остановишься? Наверное, потому что, тогда ты станешь никем. Простой невидимкой. Пылью на книжных полках, которую в любой момент сотрут. И ты уже никто.
Стираешь слезы, которые катятся по щекам. Лучше проглотишь стекло, чем правду. Ведь она горькая, как эта жидкость в стакане и даже не помогает проглотить всю ту боль, которая в тебе. Вроде бы улыбаешься, когда видишь своих друзей, но ведь эта улыбка фальшивая. В душе ты кричишь, ревешь, бросаешь вещи в стену. Хочешь просто реветь так сильно, чтобы глаза были неделю красными и опухшими... Но ведь никто не видит, что тебе больно. Никто и ничто. Больше нет сил, говорить. И боли этой не видно, ведь беззвучные внутренности истощились. Остается только плакать. Беззвучно. А потом стереть слезы, подправить макияж и выйти в свет. Притворяться тем, кем ты не являешься по сути. Надеваешь маску лишь потому, что от тебя этого требуют.
Вроде бы ты счастлива. Тебя никто не ищет, и ты встретила человека... Пусть он и охотник. Ты обрела друзей, надрала зад тому, кого хотела бы видеть мёртвым. А чего-то не хватает. Знаете, если один раз появилась боль, она потом уйдет, только вот останется щель. И она будет зудеть, скрипеть.
Опустошила стакан, чтобы немного... Что? Подсластить? Но ведь как оказалось виски - горькая капля жизни и правды. Значит, добавить ещё одну порцию к своему нынешнему состоянию. И даже не замечаешь, как дверь бара открывается, и в помещение заходит девушка, с которой ты уже знакома. Которая возможно тебе скажет то, что поможет забыться.

(Ника)

(Если бы я была жива)

Какая-то бесконечная усталость. И кажется, готова пристрелить любого, кто попадется на глаза. Это даже не усталость, а какое-то опустошение. Словно тебя больше нет. То же самое я чувствовала, когда валялась в лазарете, как бесполезный кусок мяса. Только тогда я мало на что была годна. Калека. Половина человека. А теперь? Что-то изменилось? Всё. И в то же время - ничего. Что проку в здоровых ногах, быстрой машине? Ни то ни другое не поможет убежать от себя, не спасет от урагана воспоминаний, нещадно обрушивающего и рвущего меня на части.
Что у меня было? Егор. Я чувствую, что он отдалился от меня. И дело даже не в расстояниях. У него новая жизнь. Чистая... Та жизнь, в которой для меня место найдется, но... Но я так не хочу! Не хочу ютиться на задворках его сиятельного настоящего!
В моем возрасте нормальные люди создают семьи, заботятся о ком-то. Нормальные... Холодным психопаткам, вроде меня, в принципе не полагается чья-то забота. Да я первая застрелюсь, если меня загонят в ячейку общества!
Что я могу вспомнить? Хоть одно светлое пятнышко, хоть один блик... Шакал? Этот кусок памяти я бы радостно вырезала себе вместе с мозгом! Римпана. Безумная, но такая... Такая чистая, в сравнении со мной. Но я уничтожаю всё, к чему прикасаюсь. И ради неё я должна держаться подальше от этой ведьмочки...
Я сама не поняла, как оказалась около бара, где мы встретились впервые. И перед глазами снова всплыл её образ - хрупкая фигурка под качающимся фонарем. И её взгляд, проникающий в самую душу.
- Ведьма! - прошипела я.
Я ненавидела её. И желала всей душой. Я проклинала её и благодарила. Она спасла Егора. Она научила меня... Чему? Она заставила меня снова стать человеком. И научила меня любить... Она готова была отдать мне свою душу, не прося ничего взамен. Шлюха! Святая! Лучше бы мне никогда её не знать...
Я закурила.
А если она там? Если вернулась? Я ведь даже не знаю, куда она направилась после этого "турнира".
*У тебя дела!* - напомнила я себе. А рука уже решительно толкнула входную дверь.
Внутри всё тот же гомон. Вот только за стойкой торчит какой-то долговязый сопляк.
*Она не вернулась. И уже не вернется. Не ищи её...*
*Но я же не могу уйти не выпив? Без хорошенькой дозы вискаря я точно кого-нибудь прихлопну, просто чтобы не фонили вокруг...*
Я огляделась в поисках свободного стула - о свободном столике говорить не приходилось. Подходящая компания обнаружилась на удивление шустро.
- Привет, вампирша. Не против, если посинявим вместе?
Мне просто необходимо было быть грубой. Только так я могла дать выход разрывавшим меня чувствам. Чего в них было больше: любви, ненависти, отчаянья, гнева? Я словно взрывалась изнутри. Сейчас бы пригодилась боксерская груша или хорошая доза неразбавленного спирта...

(Изи)

Её холодный голос раздается так же неожиданно, как и её появление в этом баре. Но, возможно, если бы я не была увлечена своим нытьем, я бы почувствовала за долю секунду её приближение. То, как учащенно постукивает её сердце, находясь всего в нескольких милях от бара. И почувствовала бы запах её духов, смешанный с перегаром дешевых сигарет. Такой едкий аромат меня буквально будоражил и вызывал какое-то презрение... Хотя, хотелось самой закурить. Пусть я и знала, что появится очередной горький привкус. Странно, что всё в этом мире имеет горький вкус. Чёрный кофе. Тёмный шоколад, алкоголь, сигареты.
Обычные сладости в виде нуги, мармелада, сахарной ваты вряд ли когда-нибудь помогут украсить весь чёрно-горький пейзаж того, что тебя окружает. Тяжело вздохнешь от того, что изменить уже ничего не в силах. И ты не вундеркинд, который может соорудить машину времени, чтобы отправится в прошлое и исправить всё, что ты натворил. Да и если бы у тебя были ключи от такой чудо-техники, всё бы ты не переправил... Исправишь одно, появится другое. И так круг за кругом, очередная череда белого, который постепенно сменяется чёрным, стоит только капнуть в баночку с белой гуашью... Хотя, становиться серым, но чём больше ты добавляешь тёмной краски, тем белая становится уже не белоснежной как снег или молоко.
Поднимаю глаза и, выдавливая из себя что-то на вроде улыбки, дрожащим голосом произношу:
- О, не ожидала тебя здесь снова увидеть. Я думала, что ты... - Запинаюсь на этом слове, лишь потому, что что-то на вроде игл впились в твою спину. И, кажется, что стоит произнести это слово, как они сильнее в тебя воткнутся. Дойдут до сердца и всё - ни скорая, ни шприцы с адреналином, ни операция твоего тело не спасут. Поэтому, приходится заменить слово на другое, и я выдаю:
-... Думала, что ты проиграла. А оказывается вот ты - живая, целая и невредимая! Я рада тебя видеть. - Улыбаешься.
Фальшивка. Опытный бы специалист, на вроде доктора Кэла Лайтмана с ходу определил, что ты лживо улыбаешься. Но, увы или к счастью, его здесь нет. Да и вообще он выдуманный персонаж.
- Присаживаешься, конечно! В ногах правды нет, как говорят. - Киваю на стул, который пустеет вот уже три часа. Пустеет... Это слово вызывает в тебе бурю эмоции, но ты кусаешь губу, чтобы не разхныкаться как маленькая девочка. Чувствуешь солёный привкус крови... Такое чувство, что каждый жест, слово, движение в тебе будет гореть красным светом, как на светофоре.
- Как ты? Как себя чувствуешь после острова?

(Ника)

Её голос прозвучал неожиданно дружелюбно. Не скажу, что я отвыкла от подобной реакции. В моем крохотном мирке были люди, которые могли радоваться встрече со мной. Мальвина, Клерик, Тень... Мальвину я шантажировала, хотя прекрасно понимала, что кузина из-за моих советов наломала дров. Клерика унижала, хотя знала, что он действительно любит меня, по крайней мере настолько, насколько можно любить такую тварь. Тени я врала в лицо. Ведь это я убила её любимого, пусть и чужими руками. А теперь эта кровососка смотрит на меня. Будь за её голову назначена достойная цена, эта голова уже валялась бы на полу. А она рада меня видеть!
Я ощутила острое, обжигающее желание запустить стулом в стену.
Я не могу изменить мир. Я не могу изменить себя. Всё, что я могу - пытаться жить. Именно пытаться. Тот настойчивый стук метронома в голове, который я ощущала прежде, лишь нарастает. И остров это показал. Я не владею собой. Не так, как раньше. Теперь во главе угла эмоции. Ярость, страсть... И уже скоро багровая пелена безумия окончательно застит мне глаза, сделав из успешной наемницы отморозка с бензопилой.
Я тяжело опустилась на стул. По честному, я уже жалела, что пришла. И что решилась присесть. Участливая теплота жгла хуже, чем упоминание о поражении.
Её притворная улыбка. И боль в глазах. Словно отражение в кривом зеркале. Животное отчаянье у человека и человеческие страдания у вампира...
- Сама не знаю, как... Остров словно выплюнул меня, как жеванную бумагу. Я ничерта не шарю в том, как это фурычит... Просто сдохла, а потом очнулась где-то в Новом Орлеане с дикой головной болью и кишками вперемешку. По крайней мере я так себя чувствовала.
Как я после острова? После того, как меня натыкали носом в собственное беспочвенное тщеславие? А сама как думаешь? Как оно по твоему, проигрывать? Подниматься нас научили, а вот правильно падать - нет.
- Дерьмово как-то в последнее время. Начальство думает, что я сдохла. И я как-то не хочу радостно бежать назад, чтоб меня снова усадили на поводок. Честно? Я жалею, что не сдохла на самом деле... Не смотри так. Думаешь, это классно, вернуться в никуда? Это у тебя хэппи энд! Любимая клыкастая семья радостно примет в свои объятья... Выше нос, вампирша! Сейчас выпьем с тобой, потом ты выпьешь меня. Ты чего такая смурная? Ладно у меня жизнь в говно - это в порядке вещей. День на пьянку, день проспаться и снова в строю! А у тебя что случилось? Не уж-то благоверного охотника выследили? - поинтересовалась я, без спросу закуривая очередную сигарету.
Дым оставлял в голове ощущение тяжелого тумана. И, кажется, становилось немного легче. Выпивка, сигареты, только на этом я и держалась. Ради чего? Вся жизнь по инерции. Сначала по приказу, а потом... Наверное по привычке. Когда я в последний раз искренне улыбалась? Лет в пять? Нет, тогда я не улыбалась. Совсем. Словно ещё в детстве кто-то высосал из меня всё счастье. А потом я сама стала гасить это. Пока не забыла, что значит "человек". Шакал говорил, что я не стальная - железная. А мне порой так хотелось стать человеком! Хотя чаще всего мне не доставало смелости признаться в этом даже себе. Я хотела снова почувствовать себя живой, но могла ощутить это лишь балансируя на грани смерти...
- Знаешь, смотрю я на тебя. А ведь ты живее меня будешь, человечнее...
Я не успела выпить ещё не капли, но ощущала себя... Почти как тогда, после пары стаканов вермунта, когда меня отчего-то потянуло изливать душу первой встречной.
- Эй, официант или кто там, Бутылку виски и поживее, а то начну палить по всему, что ещё дышит!
Мне хотелось просто поговорить, высказать всё, что меня гложет. Но я уже забыла, как это. Я отвыкла доверять кому-нибудь, кроме брата. Даже своему психологу рассказывала ровно столько, сколько считала нужным. Интересно, как другие умудряются "говорить по душам"? И где она там, эта душа?

(Изи)

Отворачиваешь взгляд. Просто чтоб подождать, когда слезы сами пройдут. Хотя понимаешь, что они не пройдут, а будут капать до тех пор, пока вся боль не вытечет. Под лежащий камень вода течет, а если вода - это боль? Она вытечет? Неизвестно... Неизвестность - она всегда пугает. Неизвестность это словно тёмный зал, где не работает свет, уже три тысячи лет лежит вуалью пыль. И тут никого нет... Только ты и неизвестность. Вступает в силу диагноз одиночество. Тебе страшно. Страшно от того, что никто не войдет в этот зал, никто не откроет эти скрипучие деревянные двери, да и никто не нажмет на выключатель. Так и остаешься один. В пустой комнате. Без света... А потом исчезают и двери, и окна, и даже мышиная нора. Всё исчезает, оставляя тебя одного. Говорят, что боль учит нас быть сильнее. Плюнуть бы тому в морду, кто такое сказал. Может кого-то боль и учить быть сильным, не реветь над щенячьими нежностями и над тупыми фильмами, где в конце умирает возлюбленная или возлюбленный. Или над книжками, где рассказана фальшивая правда какой-нибудь писательницы, которой нужен очередной гонорар, и поэтому, сидя с бутылкой виски, она штампует какой-то тупой, розовый текст, который через несколько месяцев превратиться в стопку бумаг. Стопка бумаг превратиться в книгу, а книга в свою очередь обратиться в новый контракт и в грязные деньги. К чему такая правда? В такие минуты мне обидно, что никто не имеет способности видеть человеческую душу. Что никто не имеет такой дар, как родинку на плече или родимое пятно на запястье. Жаль, что такой дар всевидения не входит в число человеческих потребных качеств. Вот так и строится фальшивый мир.
- Это у тебя хэппи энд! Любимая клыкастая семья радостно примет в свои объятья... Выше нос, вампирша! Сейчас выпьем с тобой, потом ты выпьешь меня. Ты чего такая смурная?
Почему от таких слов мне не становится легче. Я выжила. Должна радоваться? Наверное... Ехать к тому, кто украсил мой мир новыми красками и, крепко обняв его, поцеловать и просто радоваться? Возможно? Даже улыбчивое лицо Микаэллы, когда она увидела меня стоящей возле пирса врезается в память, но и от этого не легче. Я бы хотела умереть... Честно. Всё так достало, что жить не хочется. В мыслях постоянно крутится идея войти в ванную комнату с полупустой бутылкой рома. Включить кран с водой... Пусть ванну заполнить. И пусть вода будет холодной. Ледяной, как вся та жизнь, что торчит у тебя за спиной. Закроешься, и сделаешь глоток... Обжечься алкоголём. Когда ванна почти наполнится, ты войдешь в неё, почувствовав холод. И будешь так лежать... В такие моменты хочешь, чтобы всё у тебя застыло. Чтобы эта ледяная вода пробралась в тело, медленно касаясь органов: печень, почки, желудок, лёгкие... Сердце. Жаль, что ты вампир и умереть не можешь. Бросаешь взгляд на туалетный столик и замечаешь бритву. Вот она, та самая мысль. Дотягиваешься до лезвия и смотришь как оно блестит на свету. Кривая, безумная улыбка и медленно проводишь по запястье. Алые капли падают в воду... Капля за каплей... Как и слезы. А потом, сделав последний глоток, резко провести по коже. Резко. Быстро. То же самое проделать и с другой рукой... Но ты не умрешь. Никогда...
-Знаешь, смотрю я на тебя. А ведь ты живее меня будешь, человечнее...
Усмехаешься. Стоит ли рассказать человеку, к которому ты равным счетом не испытываешь нечего о том, что внутри тебя пустота. И эту пустоту даже любовь не заполнить? Что это? Безответная любовь? Да нет. Потеря близкого и родного человека. От этого, конечно, оправится нельзя, но нет. Это совершенно не то. Знаете, мы сами не замечаем, когда нас настигает эта пустота. Просто идешь себе по тропинке, и улыбаешься. Солнце светит, на улице время пробуждения! На улице весна. Крутишься вокруг себя, смеешься. А потом... застываешь. Словно призрак прошел сквозь тебя и на глазах слезы. Бежишь. Запинаешься, падаешь в лужу, утопаешь в грязи. Быстро поднимаешься и убегаешь за какой-то угол и, сползая по стенке, плачешь. Вот так и настигает тебя пустота. Всё есть: любимый, друзья, подкалывания подобных тебе... Но чего-то в списке нет. И в такие минуты хочется закричать. Кричать так, чтоб сорвать голос, но и тогда кричать от бесконечной потуги боли. Глотать слезы с кровью, и снова кричать. Рвать на себе одежду, бить кулаками в грудь. Хочешь что-то сделать собой... Но что-то останавливает. Встаешь, кое-как стирая с одежды грязь и бредешь до самого дома. Пустота настигает тебя неожиданно, но не каждый день. Уверенна, у каждого есть время, когда просто хочется реветь, вот только нельзя. «Слабая» - скажут про тебя другие. Но эти человеческие чувства тебя доканают. И тогда хочется быть просто деревом, роботом. Куклой, которая ничего не чувствует.
- Рассмешила, - наконец-то нарушаю я тишину. - Как может быть вампир человечным и живым самого человека? Нет, Ника... Это только в сказках. А я... Я просто поддаюсь тому, чего во мне не должно быть. Вырезать бы это из груди и кинуть на съедение собакам. Ведь так хочется просто... Железной. Ничего не чувствовать. Если питаться кем-нибудь, то не чувствовать угрызения совести. Если в кого-то стрелять, то не плакать по ночам, уткнувшись в подушку. И не любит... Потому что понимаешь, что находится с человеком, к которому ты что-то испытываешь, тебе опасно. Ты испоганишь с ним жизнь, и ваша жизнь станет насилованием ваших чувств. Боишься, что в один день, ты не удержишься и убьешь. По своему желанию или по чей-нибудь прихоти. Откажешься - убьют другие. Я не человек... Просто мертвец, который не умеет быть человеком. К чему я стараюсь? К чему стремлюсь, да и что доказать хочу? Что я хорошая? Ну да... Вот только череда убийств за своими плечами ты ничем не зальешь... Не смоешь водой, как следы на песке. Бываешь счастливой всего секунду, а остальные пятьдесят девять секунд ты страдаешь от того, что не можешь больше стараться. Ты то человек... У тебя было детство. Тебе не обрывали жизнь одним укусом. Ты не видела как плакала твоя мать у пустого гроба. Ты не пробиралась через чащу леса и не втыкала клыки в чью-то шею. Ты не убивала в заброшенном доме свою сестру... И не убивала свою первую любовь... Хоть он и знал, что ты монстр... Скрыть свои желания никто не может, особенно если они входят в твою расу - Слезы катились по щекам, и я неряшливо их вытираю. Раскрывать душу намного труднее, чем окно или дверь. Больно впускать кого-то в своё сердце.
- Больно смотреть людям, которые считают тебя монстром. Твоей семье, потому что ты предала за ничтожные жизни людей. Ведь из-за убийств ты не отправишься на небо. Уготована дорога в Ад. Так стоит ли жить, если ты знаешь, что человеком тебе не стать уже? И время не лечит, как я поняла. Она просто растягивает боль... А тебе только остается, что запивать эту боль и в очередной раз ехать на какое-то дрянное дело... - запинаюсь на последних словах, отхлебывая пойло, которое принёс официант.

(Ника)

Я слушала её и чувствовала, как внутри поднимается обжигающая волна. И это она будет мне рассказывать про свою несчастную жизнь, про тяжелое детство? Она тут будет мне плакаться за тех, кого убила ради пропитания?
- Хочешь стать железной? - прошипела я, чувствуя, что мои глаза превратились в две ледяные щели. - Ты хоть знаешь, чего ты хочешь?
Она была способна на то, что мне в принципе было не дано - на искреннее раскаяние.
- Думаешь, так лучше? А я сдохнуть готова от того, что внутри пустота... Я бы и рада может бросить всё, влюбиться... А я не могу!
Я перехватила бутылку с дешевым виски и сделала большой глоток. Потом ещё один. Рассказать ей всё? Плевать. Сказала А, надо говорить и Б тоже!
- Ты говоришь хорошо? А ты знаешь, что я жизни не чувствую! Только когда убиваю или сама на волосок от смерти. Еда как картон, выпивка как вода. Говоришь, ты монстр? Ты можешь контролировать своего зверя. А я даже не знаю, как вести себя, чтобы быть человеком. Тебя зверем сделали, а я им родилась! - почти проорала я.
Не знаю, задели ли меня слова вампирши, или просто избыток эмоций, помноженный на атмосферу бара. Одно я знала точно, эта меланхоличная идиотка понятия не имела, о чем мечтает!
- Ты говоришь, мать у пустого гроба? Моя мать погибла, когда я ещё срала в детский горшок! Мне два года было, когда их не стало. Знаешь ли, я не первый наемник в семье. Дядя тоже выполнял заказы. И знаешь что, - я сделала ещё один глоток виски, - я даже не злюсь на него. Мне просто плевать. Знаешь, какое у меня было детство? Побои, подушка на лицо, а потом пистолет, рукопашный бой и стрельба по живым мишеням. По вонючим зэкам, осужденным на пожизненное. А первая любовь - кретин, пытавшийся меня изнасиловать. Я убила его. Мне было тринадцать, а ему семнадцать. Тебя заставил убить сестру голод, а меня люди заставляли драться против родного брата! Хочешь поспорить, кто несчастнее? Думаешь, не больно - значит всё прекрасно? Пока работаешь над контрактом - всё хорошо. А потом приходишь домой. И слушаешь тишину. Она ввинчивается в мозг. От этого можно сойти с ума. Знаешь, единственное, почему я не вынесла себе мозги - я не хочу в Ад. Но я устала. У меня нет больше сил кому-то что-то доказывать. Я хочу остановиться. Но такие, как я, тормозят только врезавшись на полном ходу в бетонную стену...
Я взглянула на Изабэль. Она плакала.
Я последний раз проливала слезы, когда узнала о смерти Шакала. Сейчас бы впору было заплакать, но глаза оставались сухими.
- Ты думаешь, я такая холодная, равнодушная? Я годами училась быть такой. А потом встретила одну... В общем, одного человека. И всё пролетело к чертям. Куда-то делось всё моё равнодушие. Только раньше легче не было. Покойники по ночам не снились, но и живой я не была. Иногда хотелось сдаться, опустить руки, послать всё к черту. Я себя убеждала, что ещё год-два, а потом сброшу это ярмо и заживу нормально. А я не умею жить нормально. Я рукотворная машина для убийств. Без сердца, без души. И без пути назад. Ты говоришь, что не можешь стать человеком? Но ты способна чувствовать, как мало кто из людей. Я знаю лишь одну девушку, похожую на тебя. Ты думаешь, человека определяет бьющееся сердце. Посмотри на меня. Разве ты видишь перед собой человека?

(Изабэль)

Наверное, было бы приятнее проглотить стекло, чем промолвить что-то в ответ. Я просто смотрела на Нику и... и чувствовала, как слезы катятся по щекам, как в горле застрял ком. Кажется, этот ком был с острыми шипами. Потому что, когда я глотала, мне было больно. Больно от того, что чувства Ники, а они были в ней, я была в этом абсолютно уверена в этом, воздушно-капельным путём перетекали ко мне. Если бы здесь бы художник, то я, кажется, догадываюсь, что он бы нарисовал на своём белоснежном холсте.
Два человека. Один из них вампир, который хочет отключить свои чувства и, когда в очередной раз он будет убивать, не стирать с щек слезу. Не плестись домой зигзаговой походкой. Не касаться кирпичных стен какого-то заброшенного здания. Остановится. Чтобы сделать этот кровоточащий вздох, выкашлять кровь и идти дальше. А куда?... Это уже не важно. Войти внутрь этого захолустного здания, и учуять мерзкий аромат. Не поморщиться от зловония. Приблизиться к углу, сесть на мокрое место от дождя. Поджать к себе ноги и, глядя в пустоту, в никуда, плакать. Тупо плакать. Мерзкое чувство, знаете? Так и хочется назвать себя «ванилькой», хныхолкой, которая потеряла счет своего рева. Пустого, не имеющего смысла. А потом встать, и идти домой... Да вот только дома нет вовсе. Это так, какое-то строение, в котором есть твоя комната. Зудеть от холода. Медленным шагом подниматься по лестнице, зайти в свою комнату, и в грязной одежде заползти в кровать, укутавшись с головой под одеяло и продолжать плакать. Корить себя за то, что ты такая сентиментальная. Какой-то неправильный вампир получается у художника.
Второй персонаж - человек. Но как сам сказал натурщик без сердца и без души. Всю жизнь выполняет работу. И в её глазах будут видны вопросы. Бесконечная череда вопросов: как? почему? зачем? а может?
Да только вот найти ответы на эти вопросы трудно. Легче найти иголку в стоге сена, чем хотя бы один ответ. Но верный... А то ведь можно вытянуть неправильный билет, где чёрным по белому написано: «Проиграла». Наемница пытается... Наверное, бороться за свою жизнь. Только вот ледяное сердце уже не поддается обогреванию. Художник обмакает свои кисти в воду... Появляются разветвления... Красный, чёрный, розовый, синий... Всё цвета тёмные. Художник берет другую кисть, макает в серый цвет, и наносит очередной штрих на изображение наемницы.
Художник смотрит на картину и задается вопросом: «А что у них общего?» Да боль. Неудавшаяся жизнь. Неправильно вытащенные билеты, и не те вопросы, которые были заданы не вовремя. Столько всего было сделано неправильно... Думали, что потом исправим, отмахиваясь рукой и говоря «пофиг». Да вот не пофиг. Иначе бы такого не было. Не встретились бы, не пили дешевое спиртное. И не раскрывали карты со своими ранами на стол, ожидая, как у кого-то появятся три туза или три десятки.
Сжимаю руки в кулак и чувствую боль. Очередную. Но физическую. Смотрю на ладони - ногти впились в кожу и появились маленькие ранки. Вроде бы не значительные, но они сейчас маленькие, а потом превратятся в большие. И засядут в тело. Чуть заживут, но потом снова раскроются.
Вопрос Ники застрял где-то в пространстве, в воздухе. Я боялась вытянуть неправильный ответ, просто знала, что она сейчас выпьет очередную стопку, встанет и достать мне по челюсти. Но отчего-то подкралось такое желание. Чтобы били беспощадно, чтобы взяли мачете, отрезали голову. Сожгли, изнасиловали, четвертовали, вырезали сердце, вкололи кровь мертвеца - просто сделали бы боль. Но не рождалась одна мысль - видеть, как убивают твоих родных... Хотя, смерть кого-то не состоящего в списке «чужих» был верным толчком к смерти.
Проглатываю очередную дозу виски, закрываю глаза, слезы капает на воротник куртки. Рукавов кожаной куртки вытираю слезы, размазывая тушь по лицу. Смотрю на девушку, которая ждет ответа. И шепчу:
- Да, вижу. - Знаю, что ответ неверный... Для неё. Наверное. Но я видела человека. Не знаю почему. После острова, как Микаэлла сказала, во мне родилось этот тупой дар - прокладываться в мысли человека и заставлять видеть его то, что ты хочешь. Но и ты можешь видеть то, что у него в мыслях. И я видела...
- Ты человек, - облизав губы, твержу безмолку я. - Разве ты видишь этого сама. Ника, да я рада была бы быть такой как ты. Мне нужна такая жизнь, какая сейчас. Я фрик. Урод... Да я даже не вампир... А клыкастое чудовище, которое сидит здесь, ревет над своей жизнью. Я была бы рада погибнуть на острове... Умереть вместо Роуз. Умереть за кого угодно... Хочу чтобы в меня втыкали ножи. И в Ад я хочу попасть, только потому что знаю, что заслуживаю этого... - Это так. Я заслуживала Ад. С той минуты, как пошла по тёмной аллеи 23 ноября 1942 года. И вот теперь расплачиваюсь.
- Ты сама сказала, что появился человек, который вычеркнул пункт равнодушия из тебя. Значит, ты есть человек... Из нас двоих только один человек... И это ты, - снова слезы, но уже не от боли, а от правды, которая звучала из моих уст.

Может быть во мне больше не было равнодушия. Вот только от жестокости это не лечит. Она хочет попасть в Ад? Так легко - просто обезглавить её. И всё, конец проблемам. Её проблемам. А мои? Римпана это не решение. Я скорее задушу её той пустотой, которую я чувствую в себе, чем смогу подарить ей хоть немного тепла. У вампиров холодное тело, а я холодная изнутри...
- Человек? Человек умеет раскаиваться, он способен на сочувствие. Я пародия на человека... По твоему, тигр, убивающий ради пищи, испытывает чувство вины? Ты не фрик, Изабэль. Ты настоящее чудо, как бы это не прозвучало сейчас...
Я откинулась на стуле, изучая её прекрасное лицо, покрасневшие от слез глаза, нервно искусанные губы.
- Наверное смешно мы выглядим со стороны. Жалуемся друг-другу, мечтаем поменяться местами.
Я ещё в детдоме усвоила простую истину - не лезь утешать плачущую соседку - отлупят обеих. Но сейчас что-то замкнуло внутри. В глазах вампирши я видела такую безумную боль. А ещё в них отражалось всё то, что я чувствовала, но не могла высказать словами.
Я резко встала, приблизилась к ней. Она напряглась. Должно быть ожидала пощёчины или чего-то подобного. Ведь так легко было воплотить её мечту - разбить бутылку и осколком отпилить её голову. Но я отчего-то была уверенна - если убью её сейчас, уже не смогу засыпать по ночам. В другой ситуации - возможно. Но не сейчас, когда она так уязвима...
Я наклонилась к ней и осторожно вытерла слезы, катившиеся по щекам девушки.
- Я завидую тебе. Ты можешь плакать, когда тебе плохо. У тебя такие красивые глаза. Они живые. Ты самое удивительное создание на свете... Только не вздумай снова разводить тут сырость. А то я ещё решу, что ты меня жалеешь, обижусь и уйду. Хочешь маленький секрет? Тот человек - Римпана. Эта маленькая веселая ведьмочка. Скажи, ты видела её после острова?

(Изи)

Впервые за этот вечер на моём лице появилась улыбка, а не бесконечный поток слез. Улыбка. Так просто... Просто так возникла, неожиданно. Как и всё происходит вокруг неожиданно. Может быть тому причиной слова Ники, то что она не считает меня чудовищем. А может быть, действительно, когда высказываешь друг-другу проблемы своей жизни, становится легче, главное продержать это состояние. Не дать ему растворится в темноте, под звуки бьющегося сердца и катившихся слез. Стало даже почему-то легче дышать. Чувство такое появилось, будто ты выплюнул этот комок с шипами.
Когда Ника осторожно коснулся своей рукой моего лица, стирая слезы, она словно стирала написанные слова о боли, начерканные невидимыми чернилами. И снова легкий вздох, уже без крови и слез. Неожиданно все замирает. Сердце, вздох. Даже время. И ты оборачиваешься, и видишь маленькую девочку в сиреневом платье. Она, улыбаясь, крутится перед зеркалом. В руках её плюшевая игрушка, а на лице она. Улыбка. Главный бриллиант её красоты. Кажется, что она тебе знакома. И ты встаешь с места, медленно приближаясь к ней, стоишь за её спиной. И тут, вы встречаетесь взглядом. Только ты смотришь на её лицо в отражения зеркала, а она в твои глаза. И широко улыбается. Тут ты понимаешь, что уже видел эту улыбку, эти глаза.
В отражения зеркала появляется каждый момент: первая встреча с охотником, который стал тебе как старший брат. Знакомство с охотницей, которую ты вписала в сердце с пометкой «сестра». С ангелом, который стал тебе как мать. Встреча с призраком, который стал настоящим другом. Первое столкновение с ведьмой, в чьих глазах искринка и она ярче звезд. Знакомство с холодной леди, которая показала тебе истину. Встреча с ним... С Сэмом, научивший тебя любить. Пусть таких моментов и мало, но они есть! Понимаешь? И они должны тебя согревать, обнимать и шептать: «Ты жива! Ты человек! Хоть и с клыками», а в конце поставить смайлик.
Смотришь на эту девочку, и понимаешь - это ты. Ты должна жить! Ты проснулась, точка!
Улыбаешься. Живешь. Пусть и за горами у тебя вечность. Но ты живешь. Не как вампир, а как тот, кем мечтала стать - человеком. Возвращаешься на место, садишься, и напоследок посмотришь на девочку. Она улыбается, потому что она живет. Она хранит радость жить, как свои рисунки.
Ну, теперь ты понимаешь, что всё что было ранее - уже ничто?! Просто нужно хранить те моменты, от которых вспыхивает сердце. А остальное приложится. Главное ладони держать открытыми, а улыбку - радостной.
- Римпана? - Голос стал не хриплым, а чуть с озорной искрой. - Да, она может. - И улыбаюсь. - Я не видела её после острова... Но, я знаю, её телефон... Может, дать тебе её телефон? Ника, не отталкивай того, кто помог тебе открыться. Она этого ждет. Я уверена. - Я боюсь, но всё же тяну руку к лицу Ники и нежно касаюсь её щек, всматриваясь в её глаза.

(Ника)

Она осторожно прикасается к моему лицу. Так нежно и осторожно, как никто и никогда раньше. Я ощущаю странный шум в голове. Это чем-то похоже на опьянение. Но как? Или это место какое-то заколдованное? Ведь всего выпила пару глотков...
*Ага, а ещё осушила бутылку джина в "Стреле" с полчаса назад...* - услужливо подсказывает память.
Да, ведь именно с этого всё и началось. Я сидела в баре и пила с каким-то хмурым мотоциклетным типом. А потом он начал трепаться про одну горяченькую ведьму. Тогда-то я и взорвалась. Кажется, даже что-то ему сломала. А потом поехала кататься. И оказалась здесь...
Разыскать её?
Один раз я уже пошла на поводу у страсти. И чем всё кончилось? Погромом и взаимным мордобоем. Его уже нет в живых, а я всё ещё не могу простить. Не его - себя. Не хватало только, чтобы ситуация повторилась, только теперь с точностью наоборот.
И было ещё кое-что, о чем я не могла рассказать Изабэль. Эта ведьмочка ведь "отогрела" не только меня. Егор спокойно отнесся к тому, что их история закончилась, но если он узнает, что его любимая ведьма крутит амуры с его сестрой... Один раз ему уже довелось столкнуться с предательством и это здорово испортило его характер. Ещё один такой удар, и мой любимый братик превратится в Шакала номер два.
Но могу ли я рассказать об этом Изабэль? Ведь она сейчас искренне верит в то, что говорит. Как и в то, что я волшебным образом превратилась в нормального человека, хотя на деле я лишь эволюционировала от бесчувственной психопатки в психопатку с приступами гнева и наплывами меланхолии.
Я улыбнулась, осторожно проводя рукой по её волосам.
- Думаю, прежде, чем вломиться в чужую жизнь мне надо сперва разобраться с собственной. Да и едва ли Римпана сейчас сидит и ждет, что на неё свалится такое-вот не совсем трезвое чудо. Но я всё равно благодарна тебе. Последний раз я вот так по душам говорила со своим братом пару лет назад...
Я поймала себя на том, что не могу отвести взгляд от сияющих глаз Изабэль. Они завораживали, манили и казалось, я могу раствориться в этом взгляде. И при этом я ни на секунду не сомневалась - вампирский гипноз здесь не причем - это всё атмосфера бара. Место здесь точно заколдованное - иначе как объяснить всё то, что со мной творится?

(Изабэль)

Упрямая. Жутко упрямая, каких, наверное, свет не видел. А ей стоило бы попробовать... Ведь, жизнь дает нам всего один шанс - крошечный, практически, мизерный шанс, чтобы достичь желаемого успеха. Желаемой цели. Всё, что угодно с употреблением прилагательного "желаемый".
- Думаю, что Римпана бы хотела снова увидеть тебя, - произношу я, проведя тыльной стороной ладони по лицу девушки, не понимая, той натянутой струны томление, которое появилось перед ней. Той щекотливости, которая возникает сразу же, взрывается и распространяется по телу, стоит мне прикоснуться к ней. К горлу подступает патока какого-то детского каприза, разве что сравнимая с хотением помочь ей... Но что-то ещё больше в размерах.
- Порой, мы отталкиваем от себя тех, с кем хотим быть, потому что боимся, что испортим своим присутствием их жизнь, принесем много боли и страданий. Но своим отсутствием мы как раз и наносим этот ущерб. Иногда мы ссоримся, расстаемся с теми, кого боимся потерять. Услышать в трубке голос незнакомого человека, который, не приведи Господь, расскажет о ужасной участи того, кого мы любим. - Я посмотрела на Нику, заметив, как пристально, почти зачарованно она смотрит в мои глаза. Говорят, что глаза вампира тоже имеют возможность подчинить человека себе, стоит ли пристально смотреть в них. А я же всматривалась в её лицо: в её глаза, которые сейчас отражали легкую холодность, но и в то же время теплоту. В уголки её губ, на которых должна появится улыбка. Думаю, что у неё красивая улыбка, которая может свести всех с ума. Скулы, брови, виски, нос - всё в ней отражало какую-то тягу, манию. Или даже зависимость. И аромат, который исходил от неё. Я могла с легкостью разобрать запах спиртного и сигарет, чтобы найти один единственный аромат, который может взбудоражить кровь в заставших венах.
Не понимая, что сама делаю, я провела рукой по её щеке, задев уголки её губ, проговорив:
- Попробуй. Возможно, она тоже хочет поговорить с тобой. - Я принимаю во внимание её слова благодарности, веря, что мои слова хоть немного помогут ей.

(Ника)

А может быть и правда стоит послать всё к чертям и сделать так, как я хочу, не думая о том, что будет правильно... Ведь Римпана именно так и жила. Егор рассказывал мне о ней. Удивительно, как он успел столько узнать о ней, хотя вместе они были совсем не долго. Это же так просто - набрать номер, услышать её голос. Просто сказать, что я не погибла там на острове, а дальше пусть она сама решает, как поступить.
Я попыталась поставить себя на место ведьмочки. Что было бы, если бы Шакал остался жив? Ну, если бы он сейчас заявился в бар, то было бы примерно как в песне. "А она ему финкой каленою в грудь ударила за упокой". Ну или как-то так. Но ведь Римпана - не я. Эта гуманистка не кинулась бы на меня с кулаками даже если бы я нарочно разыграла свою смерть, а потом, когда она уже успела вплакаться и забыть, объявилась бы на пороге. Я сомневаюсь, что она вообще плакала или скорбила. Не тот случай. С её то скоростью жизни можно рассчитывать максимум на пару всхлипов и одно мимолетное воспоминание. И вовсе не потому, что Римпана была черствой или циничной. Просто она жила так, словно у неё в запасе всего один час, а в лучшем случае - один день. У неё просто не было времени цепляться за события или за людей.
Я прислушалась. За окном по прежнему шумел дождь. Плохой знак. Очень плохой. Всё самое ужасное, что было в моей жизни, всё было омыто дождем. И я отчетливо понимала - одного неверного шага сейчас будет достаточно, чтобы потерять всё. Но ошибившись сейчас я могу разрушить не только свою жизнь, я могу навредить тем, кто меня любит.
Эта милая, бесконечно искренняя и человечная девушка, сидящая напротив меня, искренне верила в то, что она говорила. И как объяснить ей... Её история столь же мрачная, как и моя, и в то же время совершенно другая.
Я смотрела в её глаза и чувствовала, как губы сами собой раскрываются в улыбке. Невозможно было оставаться мрачной, глядя на неё. Интересно, сколько ей лет? Едва ли больше ста. Тень говорила, что вампиры пока не минуют первую сотню-полторы, те же обезбашенные подростки, склонные к авантюрам. Так легко попасться в ловушку её необыкновенных манящих глаз. А ведь Тень предупреждала меня - нельзя смотреть в глаза вампиру. Но я уже попалась. Ей было достаточно лишь взглянуть мне в глаза, чтобы превратить меня в свою живую игрушку. Но она отчего-то медлит. Она хочет, чтобы я сама приняла это решение.
Я коснулась её руки кончиками пальцев. Кожа Изабэль была холодной, словно она только что выкопалась откуда-то из вечной мерзлоты. Вампира невозможно отогреть даже теплом человеческого тела. Это я знала по опыту. Крайне значимый минус - если спишь с вампиром непременно промерзнешь до костей. Но эти прикосновения не были мне неприятны.
- Я позвоню ей, обещаю. Но не сейчас...
Я коснулась волос вампирши, провела рукой по её шее.
- Ты сама просила - не отталкивать тех, кто тебе дорог. Ты нужна мне...

(Изи)

Я не понимала, что творилось вокруг нас. Казалось, будто над ними склонился какой-то чародей или же проходил мимо, и случайным образом облил нас своим только что сваренным зельем, который может одурманить любого присутствующего в зале. Но на удочку попались именно мы с Никой. Она находилась так близко от меня, что эта близость казалось мне лишней, как ученик находит лишний «y» или «х» вычислительный в своем квадратном уравнений. Лишний, как если бы я играла в игру «Угадай, что здесь лишнее». Появившаяся какая-то тяга непосредственно к Нике возрастала с каждой секундой, доходя уже до небес, прямолинейно говоря.
Появилось желание, нет, скорее жажда прикоснуться к неё коже. Для меня не существовал остальной мир, или он сузился до одной сидящей напротив меня наемницы, чья красота и холодность в одном теле манили к себе, подзывая. Появление такого греха как похоть с каждым разом разрушала ту дружескую обстановку, которая появилась вначале разговора. Вместо дружбы, за главный стул стола уселось именно желание. Если поддаться ему - будет непоправимая ошибка, исправить которую мы вряд ли сможем. Но если сдерживаться себя, появиться лихорадочное состояние, которое будет разрушать себя изнутри.
*Вот такие мы все: демоны, вампиры, люди, ангелы - поддаемся этому адскому желанию, невзирая на принципы и те качества, которые приобрели за какой-то определенный промежуток времени. Щекотливо-зудевшие состояние, которое мы испытываем в такие минуты, намного сильнее, чем жажды крови или приказа кого-нибудь грохнуть. Главное, что такое состояние не переросло в банальный секс, после которого мы и имён своих не вспомним... А-а-а, к черту! Я свободный вампир, а она свободный человек... главное, не укусить её...*
Я поддалась вперед к ней, пальцем задевая её чуть приоткрытые губы. Ещё ближе... Напряжение в воздухе нарастало. Одарив её чуть жарким дыханием, на какое только я могу быть способна, я слегка коснулась её губ, чуть поцеловав их. Слегка прикусив её нижнюю губу, я снова робко поцеловала её. Руками я обвила её шею, нежно поглаживая её кожу. Потом, оторвавшись от её губ, я стала шептать ей на ухо:
- Уверена, что я нужна тебе? - И мои губы стали касаться её шеи, выстраивая дорожку из поцелуев. Взглянув ей в глаза, я снова прильнула к её губам.

(Ника)

P.S. аффтор ржет

Она попалась. Мы обе. Западня чувств, страсть. Ловушка столь соблазнительная, что её обнаруживают всегда слишком поздно. Мы обе попались, но я уже не хотела думать об этом. Будь что будет!
Наверное, дождь стал ключевой подсказкой. У этой задачи не было правильного ответа. Что бы я ни сделала, что бы ни выбрала, это бы не закончилось хорошо. Это почти то же, что и выбирать, какой предмет разбить, играя в гостиной с мячом: окно, мамину напольную вазу или голубенькую чашку в цветочек? Если я позвоню Римпане сейчас, мне придется либо дать ей надежду на короткое но светлое "завтра" или нахамить её и бросить трубку. Почему именно так? Потому, что за окном дождь. И значит я точно потеряю кого-то, кто мне дорог. За окном дождь, поэтому у этой задачи не будет правильного ответа. Если мне всё равно придется разбить отношения с км-то, кто мне дорог, пусть лучше это будет новообретенная подруга. Эта страсть сожжет дотла всё то хорошее, что только стало возникать между нами. Значит так тому и быть.
Я целовала её холодные губы, гладила её волосы. Её поцелуи были такими робкими и острожными, словно она боялась сорваться и выпить меня прямо сдесь и сейчас. Я чувствовала, как её губы касаются моей шеи. Пожалуй самый оригинальный способ пощекотать себе нервы - попытаться соблазнить вампира. Однажды мне уже довелось переспать с таким, как она, хотя это и было только частью моей работы. Но с тех пор я в тайне мечтала вновь пережить те ни с чем несравнимые ощущения.
- Уверена, что я нужна тебе?
- Как никогда в жизни...

И снова всё повторяется. Словно дежавю. Дорогая и запредельно быстрая машина. И спутник, вернее, на сей раз спутница, но столь же холодная на ощупь и столь же красивая. Остается надеяться, что в конце пути нас не будет ждать дом, заполненный охраной. В прошлый раз я убила их каким-то особо раритетным ножом из коллекции владельца особняка. Надеюсь, этот вечер обойдется без крови. Всё таки кое-что во мне неизменно - я по прежнему не горю желанием потом возиться с трупом, за который мне не заплатят...

(Конец)